ГРИБЫ ОТЦА САМСОНИЯ. В те времена, когда Кизилташ был еще киновией и все население его состояло из десятка монахов, епархиальное начальство прислало туда на эпитемию некоего отца Самсония. В киновии скоро полюбили нового иеромонаха, полюбили за его веселый, добрый нрав, за сердечную простоту и общительность. В свой черед и отец Самсоний привязался к обители, которою управлял тогда великой души человек - игумен Николай. Сроднился с горами, окружавшими высокой стеной монастырь; сжился с лесною глушью и навсегда остался в Кизилташе. В монастырь редко кто заглядывал из богомольцев; соседи татары относились к нему враждебно, и монахам приходилось жить лишь тем, что они могли добыть своим личным трудом. Только раза два-три в год наезжала помолиться Богу, а кстати, по ягоды и грибы, местная отузская помещица  с семьей; и тогда дни эти были настоящим праздником для всех монахов и особенно для отца Самсония. Монахи слышали звонкие женские голоса, общались со свежими приезжими людьми, которые вносили в их серую, обыденную жизнь много радости и оживления. А отец Самсоний знал, как никто, все грибные и ягодные места, умел занять приветным словом дорогих гостей и потому пользовался в семье помещицы особым  расположением. Уезжая из обители, гости оставляли разные съедобные припасы, которые монахи экономно сберегали для торжественного случая.
Так шли годы, и как-то незаметно для себя и других молодая, жизнерадостная помещица обратилась в хворую старуху, а отец Самсоний стал напоминать высохший на корню гриб, не надобный ни себе, ни людям. Почти не сходил он со своего крылечка, обвитого виноградной лозой. И если воскресал в нем прежний любитель грибного спорта, то только тогда, когда приезжали по грибы старые отузские друзья.
И вот однажды, когда настала грибная пора, игумен, угощая отца Самсония после церковной службы обычной рюмкой водки, сказал:
- По грибы больше не поведешь.
- Почему?
- Еле ноги волочит. Не дойду, говорит, а был ей будто сон: в тот год, когда по грибы не пойдет, - в тот год и помрет. Сокрушается.
Жаль стало отцу Самсонию, не из корысти,  а от чистого сердца; сообразил он что-то и стал просить:
- А вы ее, отец игумен, все-таки уговорите; грибы будут сейчас за церковью, в дубняке.
-Насадишь, что ли? — усмехнулся отец Николай и обещал похлопотать. И действительно, помещица, к общему удивлению, собралась и приехала со всей семьей в монастырь.
Обрадовались все ей, радовалась и она, услышав знакомый благовест монастырского колокола. Точно легче стало на душе, и притихла на время болезнь.
- Ну вот и слава Богу, - ликовал, потирая руки, отец Самсоний. - Отдохните, в церкви помолитесь, а завтра по грибы.

А сам с ночи отправился в грибную балку у лысой горы и к утру, когда еще все спали, успел посадить в дубняке, за церковью, целую корзину запеканок. Только что кончил свои хлопоты, как ударил колокол. Перекрестился отец Самсоний и сел под развесистым дубом отдохнуть. От усталости старчески дрожали руки и ноги, и колыхалось, сжимаясь, одряхлевшее сердце. Но светло и радостно было на душе, потому что успел сделать все, как задумал. Глядит, с верхней скальной кельи спускается суровый схимник, старец Геласий. Побаивался отец Самсоний старца и избегал встречи с ним. Всегда всех корил Геласий, и никто не видал, чтобы он когда-нибудь улыбнулся.
- Мирской суетой занимаешься. Обман пакостный придумываешь. Посвящение свое забыл. Тьфу, прости Господи, - отплюнулся старец и побрел в церковь.
Упало от этих слов сердце у отца Самсония, ушла куда-то светлая радость и не вернулась, когда очарованная старуха, срывая искусно насаженную запеканку, воскликнула:
- Ну, значит, еще мне суждено пожить. А я уж и не чаяла дотянуть. Да что с тобой, отец Самсоний? - добавила она, поглядев на Самсония.
- Нездоровится что-то. Состарился, сударыня.
И хотел подбодриться, как видит, возвращается Геласий из церкви, к ним присматривается. Остановился, погрозил пальцем:
- Где копал, там тебя скоро зароют.
Испугался Самсоний пророческому слову старца. Всегда сбывалось оно.
............скоро зароют.
- Да что с тобой сталось, отец Самсоний? — допытывалась помещица, уезжая из монастыря.
А к ночи отец Самсоний почувствовал себя так плохо, что вызвал игумена и поведал ему о своем тяжком нездоровьи, о том, как корил и что предрек ему Геласий и как неспокойно стало у него на душе.
- Ну, грех невелик, - успокаивал добрый игумен, - а за светлую радость людям тебя сам Бог наградит.
Пошел игумен к Геласию, просил успокоить больного, но не вышло ничего. Отмалчивался Геласий и только, когда уходил игумен, бросил недобрым словом:
- На отпевание приду.
И случилось все так, как предсказал Геласий.  Недолго хворал отец Самсоний и почувствовал, что пришла смерть. Отсоборовали умирающего, простилась с ним братия, остался у постели один иеромонах и стал читать отходную. Вдруг видит - поднялся на локтях Самсоний, откинулся к стене, а на стене висела вязка сухих грибов, и засветились они, точно венец вокруг лика святого. Вздохнул глубоко Самсоний и испустил дух.
Рассказали монахи друг другу об этом и стали коситься на Геласия, а Геласий трое суток, не отходя от гроба, клал земные поклоны, молился и шептал:
-Ушел грех, осталась святость.
Как понять - не знали монахи, и была между ними тревога и жуть.
Еще больше пошло толков, когда, придя на девятый день к могиле отца Самсония, - а похоронили его, по указанию схимника, в дубняке, за церковью, - увидели, что у могильного креста выросли грибы. Повырывал их  Агафангел-иеродиакон, игумен окропил место святой водой, соборне отслужили сугубую панихиду. А на сороковой день повторилось то же, и не знали, что думать: по греху ли, по святости совершается?
Пошли у монахов сны об отце Самсонии; стали поговаривать, будто каждую ночь вырастают на могиле его грибы, а к последней звезде ангел Божий собирает их, и светится все кругом. Стали замечать, что если больному отварить гриб, сорванный вблизи могилы, то делается лучше. Так говорили все в один голос, и только Геласий-схимник хранил гробовое молчание и никогда не вспоминал об отце Самсонии.
И вот, как раз в полугодие кончины Самсония, случилась с Геласием беда. Упал, сходя с лестницы, сломал ногу и впал в беспамятство. Собрались в келье старца монахи - не узнал никого Геласий, а когда игумен хотел его приобщить, оттолкнул чашу с дарами.
Скорбел игумен и молил Бога вразумить старца. Коснулась молитва души Геласия, поднялись веки его, принял святые дары, светло улыбнулся людям и чуть слышно прошептал:
- Помните грибы отца Самсония. То были святые грибы.

Из собрания Н.А.Маркса